Пастор Тарас Тельковский: «“Не простим” — это очень далеко от христианского послания»

Тарас Тельковский, минский пастор, стал известен благодаря своей любви к бегу: бывший спортсмен превращает забеги в миссионерские послания и берет призы на любительских турнирах. Но Тельковский больше и уникальнее, чем соединение бега и заразительной в его случае веры. Поговорили с пастором про путь к служению, варшавскую церковь эмигрантов и то, как сейчас жить белорусам. И про бег не забыли, конечно.

«В какой-то момент внутри православия понял, что делаю Бога по своему образу и подобию»

Сколько себя помню, у меня всегда было религиозное сознание. Родители крестили меня в 5-6 лет, я пришел в детский садик и начал что-то рассказывать про Бога, друг прямо там дал мне кличку Проповедник. Когда мне было 14-15 лет, сам начал более осознанно ходить в церковь, искал для себя точку опоры.

В шестом классе мы сдавали кроссы, я пробежал кросс быстрее за все пятые, шестые и седьмые классы. Через две недели выступил на районных соревнованиях и прибежал третьим, потом на городских — был вторым. А потом меня отправили на республиканский турнир, и там никакого чуда не случилось, я был в хвосте. Но нашел дело, которое у меня получается, и с того времени начал заниматься легкой атлетикой.

Выступал на чемпионате Европы, мы ездили на соревнования в Японию. Но в большом спорте я ничего глобального не добился, во многом из-за слабой поддержки подрастающего поколения в белорусском спорте. Когда у меня только начали появляться хорошие результаты, мне уже понадобилось себя как-то обеспечивать. Пик у бегунов приходится на 27 лет, а когда тебе 19-20 лет, нужно на что-то жить.

Но я благодарен за то время. Спорт сформировал во мне дисциплину и характер, показал, что нужно достигать целей, и я потом перенес эти черты характера в другие сферы своей жизни. 

После 9 классов я пошел в ПТУ на электромонтажника, еще и спрашивал себя — как я там оказался? Во многом это было из-за спорта: мне сказали, что я смогу спокойно тренироваться и мне не надо будет сильно напрягаться с учебой, спорт был моим главным приоритетом. 

Я — молодой пацан, всю жизнь посвящаю спорту, а меня отправляют на МАЗ проходить практику. Общаюсь с бригадой электриков, которые сильно выпивают перед приходом на работу, они — пятидесятилетние мужики, а мне 16 лет. Прихожу с утра в коптерку, где надо было переодеваться, а там стоит бодрый запах перегара, и я чувствую — это не та жизнь, которую я хочу прожить. 

После ПТУ пошел в училище олимпийского резерва, а после этого закончил БГУФК, я тренер по легкой атлетике. Потом учился в Лондоне в 2013-2015 годах и дистанционно с 2015 по 2017-й. Это был библейский колледж, аккредитованный университетом Миддлсакса. Сейчас снова учусь, изучаю богословие в Британии.

Наверное, лет до 20 я ходил в православную церковь, каждый день читал большие тексты из молитвословов. В 2008 году через курсы английского языка попал к протестантам, меня пригласили в ту церковь. Пришел туда с некоторыми другими ребятами с курсов. Для некоторых из нас все, что говорил проповедник, было диким, а для меня это во многом оказалось ответом на мою долгую молитву.

Когда я был в православии, начал молиться так: “Бог, если ты есть, я хочу знать Тебя таким, какой Ты, а не таким, каким я Тебя представляю себе”. В какой-то момент внутри православия понял, что делаю Бога по своему образу и подобию, рационализирую свои желания через духовный сленг. И когда я попал в протестантскую церковь, впервые в жизни услышал простым языком, кто такой Иисус Христос, почему он пришел на эту землю, почему Он умер, что значит Его воскресение и как это касается моей жизни. 

Я остался в протестантской церкви, но это не значит, что я, как иногда говорят, “предал веру отцов”. Скорее, я понял, о чем вообще должна была быть вера отцов, что такое христианство. 

«Если я не могу быть хорошим пастором в своем доме, как я могу быть пастором в общине, чему я буду учить людей?»

Как только я попал в церковь, приоритеты в жизни сильно изменились. Спортсмены часто пытаются доказать, что они быстрее, сильнее и успешнее остальных людей. Я понял, что если покажу людям свое физическое превосходство, вряд ли это будет ответом на их нужды, правильный ответ находится в другом — в личности Христа. И я захотел посвятить свою жизнь служению Ему.

Сначала я вообще перестал бегать, а потом понял, что это плохо влияет на мою психику. За много лет в спорте мой организм привык вырабатывать некоторые гормоны через физическую нагрузку, и один врач мне сказал — тебе надо снова заниматься, чтобы чувствовать себя более-менее нормально. Так и сделал.

Увидел, что еще не совсем утратил спортивную форму, и снова начал выступать, а спустя время понял, что для меня спорт может быть миссионерским инструментом, возможностью возвысить свой голос за какую-то нужду, людей, для какого-то послания.

В 2015-м я проехал на велосипеде без перерыва от одного конца Англии до другого. Одолел 600 километров за 26 часов, собирал деньги для нескольких благотворительных организаций. Поехали с еще двумя ребятами — велосипедистом и триатлонистом, а в итоге я один доехал до конца.

Следующий мой спортивный перформанс был, наверное, в 2017-м — 500 лет Библии Франциска Скорины. Мы — четвертая страна в мире, которая получила на своем языке самую популярную книгу в истории человечества, хоть и не всю, но ее большую часть. 

Я хотел показать, что когда люди прошлого обратились к Писанию, включая 16 век в истории нашей страны, ценности и убеждения христианской веры повлияли на общество невероятно позитивно. Это не мертвая книга, не просто литературный памятник античности. Это живая книга, которая повествует нам о Творце Вселенной, Искупителе, с Которым люди могут иметь отношения.

У меня трое детей. Для меня семья — основной приоритет, по сравнению с этим мое служение и моя спортивная деятельность находятся на периферии. Мы постоянно ужинаем всей семьей, я завожу детей в школу и садик и по пути с ними разговариваю. Перед ужином мы тоже разговариваем, как минимум один из выходных проводим вместе — играем, куда-то ездим. 

Не верю, что можно стать хорошим служителем, если не быть хорошим семьянином. Если я не могу быть хорошим пастором в своем доме, как я могу быть пастором в общине, чему я буду учить людей? 

«Основное служение церкви — послание о Христе, которое приносит людям спасение»

Из-за притеснений со стороны системы я в 2021-м оказался в Варшаве. В сентябре будет два года, как здесь появилась наша церковь — это было спонтанно, мы не готовились к этому длительно. Просто объявили, что будут проходить богослужения, потому что была нужда, чтобы люди поклонялись Богу на языке, который им близок. 

В первое воскресенье пришло где-то 120 человек. С частью из них у нас не было общего прошлого, у нас разный богословский бэкграунд и разные ожидания от того, как должна выглядеть община. И тем не менее мы стали одним целым, хотя это и было непросто. 

Случилось и много доброго: мы видели, как люди приходили к вере, обретали надежду и восстанавливались от депрессии, как церковь становилась для них опорой в новой стране. Люди теряли близкие отношения, и церковь становилась для них семьей.

Сейчас в нашей общине 55 членов, собираемся в ближайшие три недели принять в члены еще 10 человек. Плюс у нас постоянно приходят до 30 человек, которые не являются членами церкви, мы называем их прихожанами. Так что у нас на собрании может быть от 60 до 100 человек. Это белорусы, украинцы, есть русские и несколько ребят из Средней Азии. В большинстве это белорусы, но мы не позиционируем себя как церковь только для белорусов, у меня много вопросов к такому подходу. 

Самая важная работа церкви — это не просто социальная работа в духе «накормить бедных, одеть нагих и навестить узников в тюрьме». Основное служение церкви — послание о Христе, которое приносит людям спасение, примирение с Богом и прощение. В этом смысл жизни и надежда перед лицом трудностей.

Мы служим нуждающимся в социальной сфере, но при этом понимаем, что в главной степени можем послужить людям, если поможем им увидеть себя в Божьей истории. Увидеть себя не просто как человека, который находится под властью решений чиновников и у которого судьба может зависеть от разных бактерий или вирусов, а помочь найти себя в Божьей истории. Это дает совсем другую парадигму мышления и другое восприятие собственной жизни, внезапно вся жизнь становится даром из рук Создателя, в котором есть смысл.

«Справедливость и правосудие должны быть восстановительной практикой, а не практикой мести, и это будет отличать нас от системы»

Я не могу испытывать все давление, которое ощущают люди, находящиеся сейчас в Беларуси. Кто-то из них уходит во внутреннюю эмиграцию, возможно, некоторые ощущают чувство перманентного страха, и это тоже влияет на их психику.

Кажется, многие за четыре года просто устали, кто-то решил смириться с положением дел в стране. Бог поощряет смирение, но это добродетель силы, а не слабости. Думаю, что только сильный человек по-настоящему способен быть кротким и смиренным, гордость — удел слабых людей. Но смирение в библейском плане никогда не означало согласие с грехом, злом и несправедливостью. Смирение — это про то, чтобы не ставить свою волю выше Божьей воли. 

Считаю, что протестное послание «Не забудем, не простим» — плохое, это не христианский месседж. Возможно, я мог бы кричать первую часть, «не забудем», потому что не надо закрывать глаза на зло, но «не простим» — это очень далеко от христианского послания. 

Мы смотрим на прощение через призму того, что сделал Христос на кресте. Библейское послание говорит, что мы не заслуживаем прощения со стороны Бога, мы заслуживаем справедливости и наказания, но Христос на кресте берет наказание, которого мы заслуживали, на Себя. 

Простить — это взять на себя последствия проступка другого человека. Если у меня дома кто-то разбил вазу и я его простил, это не значит, что ущерб куда-то исчез, мне со своего кармана придется заплатить за нее. И когда происходит какое-то зло, обязательно есть сторона, которая должна будет за это заплатить. 

Что касается нашей страны, после 2020-го из-за политики убивали людей, в тюрьмах несправедливо сидят тысячи. Не говорю, что надо закрыть на это глаза, это инфантильное понимание прощения. Но справедливость и правосудие должны быть восстановительной практикой, а не практикой мести, и это будет отличать нас от системы. Система просто мстит за то, что мы ее отвергли — мол, мы затолкаем вам нашу власть дубинкой в глотку. 

Белорусы, которые находятся внутри страны, сейчас не могут высказываться о том, что там происходит. И если диаспора тоже замолчит, от этого молчания выиграют только пропаганда и режим. Поэтому, мне кажется, люди в диаспорах сейчас наоборот должны говорить, выносить оценочно-нравственные суждения.

Восхищаюсь людьми, которые остались в стране, хотя у них была возможность уехать, а они выбрали остаться и служить нуждающимся, чем-то жертвуя при этом. Восхищаюсь и теми христианами, которые служат и в обществе, и в церкви, хотя страдают от страхов, разочарования и апатии, но продолжают давать людям утешение.

Сила белорусской церкви в это время — показывать самим своим существованием альтернативное мироустройство. Действия режима во многом построены вокруг мести, злобы и жажды наказания, а церковь — место, где есть служение, забота и любовь. 

Христианство стало той закваской, которая перевернула Римскую империю вверх дном. Дело в отношении христиан к женщинам, вдовам, детям, старикам, инвалидам, маргиналам. Церковь принимала их, любила их и заботилась. Этот миропорядок так отличался от того, чем жила империя, что в конце концов империя развалилась.

Не думаю, что сейчас обязанность церкви — бороться за смену власти в стране, но она может быть этим уникальным сообществом людей, как в древности. Церковь могла бы приглашать людей испытать красоту христианской веры, рассказывать людям о ней. Церковь может показать, что даже если бы в стране улучшилась политическая система, Беларусь не стала бы раем на земле. Но есть то, что Христос обещает в Евангелии, и церковь могла бы про это говорить.