Белорусский политический кризис как предпосылка для взросления православного церковного сообщества

22.05.2023

Аўтар

НаталляВасілевіч

Тэолагіня, паліталагіня, юрыстка, мадэратарка «Хрысціянскай візіі».

В тематическом номере итальянского журнала «Religioni e Società» (36, no. 104, сентябрь-декабрь 2022), посвященным «Политическим православиям», вышла статья Наталли Василевич «Belarusian Political Crisis as a Premise for Maturation of the Orthodox Church Community». Предлагаем статью на русском языке в переводе «Христианской визии» ©.

Аннотация. Статья, с одной стороны, посвящена церковно-государственным отношениям в Беларуси после гражданского переворота в 2020 году и далее — после начала российско-украинской войны в феврале 2022 года; с другой стороны, она исследует общественно-политическую позицию Православной Церкви в Беларуси по таким вопросам, как границы легального насилия, защита достоинства и прав человека, честных выборов, верховенства закона, солидарности, справедливости. Она документирует нарушения прав человека и анализирует разрыв между иерархией и низовыми христианами — как мирянами, так и клириками — по линии основных принципов организации общества, политической системы и политического сообщества. Наконец, она указывает на демократический и экуменический потенциал массового маломасштабного протеста священнослужителей и верующих, мотивированного их христианской совестью и убеждениями, которые могут стать достоянием общественности, когда откроется следующее окно возможностей.

Ключевые слова: белорусское православие, гражданское общество, права человека, церковно-государственные отношения в Беларуси, антивоенные протесты.

1. Бело-красно-белый 2020

Гражданские волнения в Беларуси в 2020 году, связанные с президентскими выборами и последующим насилием и репрессиями против общенародного демократического движения, поставили гражданское общество перед политическими вопросами, имеющими большое нравственное значение: пределы легального насилия, защита человеческого достоинства и прав, честные выборы, верховенство закона, солидарность, справедливость. Политические разногласия между режимом и его сторонниками, с одной стороны, и демократическим движением, с другой стороны, не были связаны с конфликтующими идеологиями, партиями, геополитическими взглядами, экономическими программами или конкретными личностями, а были сосредоточены на основных принципах организации общества, политической системы и политического сообщества.

Многие христиане были вовлечены в этот процесс во время избирательной кампании как граждане, не выпячивая свою христианскую идентичность и не связывая свою деятельность в политике напрямую со своими религиозными убеждениями. Ни рядовые христиане, ни лидеры христианского общественного мнения, ни церковные официальные лица не имели опыта выработки дискурса публичного богословия в каких бы то ни было вопросах, за исключением, как представляется, противоабортной, традиционно-семейной и патриотической повестки¹. Особенно это касалось православных христиан, которые едва ли могли рассчитывать на слабые формулировки официальных церковных документов как источник вдохновения для такого богословия и должны были кустарным путем разработать свой собственный богословский подход, более благосклонный к правам человека, демократии, верховенству закона, иногда даже противоречащий действующим официальным документам и положениям.

Последнее стало особенно актуальным в контексте мирных акций протеста, развернувшихся вследствие фальсифицированных выборов, с жестоким полицейским насилием и пытками. Заявления, сделанные в первые дни протестов официальными церковными властями, не удовлетворили православных участников демократического движения, так как они либо были направлены на поддержку режима — к примеру, поздравление Митрополита Минского Павла (Пономарёва) Лукашенко с победой и переизбранием на пост Президента от 10 августа², или были слабы и недостаточно артикулировали легитимность требований протестующих касательно честных выборов, прекращения насилия и ответственности режима за насилие — таким было Обращение Синода Белорусской Православной Церкви от 15 августа³ (Синод Белорусской Православной Церкви 2020).

Единственным православным иерархом, который выступил с публичным обличением лжи и насилия, был архиепископ Гродненский Артемий (Кищенко). Он неоднократно высказывался: в своем послании от 14 августа 2020 года⁴, в проповеди от 16 августа 2020 года⁵, широко распространившихся среди православных христиан с демократическими убеждениями, для которых авторитет архиепископа Артемия был важным ориентиром в формировании собственных взглядов. Также благодаря позиции Архиепископа, православные священники в Гродно могли без опасности для своего внутрицерковного статуса открыто выражать свои взгляды в социальных сетях.

Отсутствие выразительного православного ответа на политический кризис побудило православных христиан вновь актуализировать и подчеркнуть свое участие в общедемократическом движении не только в качестве граждан, но и в качестве православных, а также сохранить репутацию православия в обществе, особенно на фоне общественной вовлеченности в демократическое движение римо-католиков и протестантов. Так, например, параллельно с мирянской католической кампанией «Католик не фальсифицирует», запущенной за два месяца до дня выборов, два молодых православных клирика, диакон Дмитрий Павлюкевич из Гродно и священник Александр Кухта из Минска, опубликовали 8 августа в своих соцсетях баннер с надписью: «Православные против фальсификаций, унижения личности, давления на личность»⁶, который распространился в социальных сетях среди православных в режиме спонтанного флешмоба.

Одной из самых заметных акций православных христиан стала ежедневная молитва за Беларусь возле православного и католического соборов в Минске, организованная глубоко верующими православными женщинами и впервые проведенная 13 августа 2020 года⁷. Инициаторам удалось не только собрать многочисленную межконфессиональную группу для молитвы и крестного хода с иконами, Библиями и плакатами против насилия, но и привлечь к этой молитве официальных лиц от Православной Церкви, хотя те в первый день относились к акции враждебно⁸. 14 августа 2020 года Митрополит Павел впервые призвал Лукашенко «сделать всё возможное, чтобы остановить насилие»⁹, лично присоединился к молитве с женщинами и участвовал в публичном обмене мнениями с ними на лестнице собора, во время чего извинился за то, что оскорбил кого-то своим поспешным поздравлением в адрес Лукашенко 10 августа.

Давление народа и священнослужителей на иерархов поначалу оказалось действенной мерой, заставляющей их делать заявления, которые больше соответствовали ожиданиям людей. Однако уже через две недели режим начал восстанавливать утраченную власть, и первыми, кого он «пацифицировал», стали церкви. 22 августа Лукашенко заявил о начале репрессий против клира и иерархии церквей: «Меня удивляет позиция наших конфессий. Дорогие мои священнослужители, остепенитесь и займитесь своим делом. В храмы люди должны приходить молиться! Церкви, костелы — не для политики. Туда люди душой должны приходить, как это было всегда. Не идите на поводу у отщепенцев. Вам будет стыдно и позорно за то, какую вы, некоторые, позицию занимаете сейчас. И государство с безразличием на это смотреть не будет»¹⁰. В случае Православной Церкви эта угроза была реализована уже через несколько дней: 26 августа Митрополит Павел, Предстоятель Белорусской Православной Церкви, был снят с должности Священным Синодом Русской Православной Церкви «согласно поданному прошению».

В июне 2021 года Священным Синодом Русской Православной Церкви по запросу Синода Белорусской Церкви был отстранен от должности еще один не боящийся высказываться белорусский православный иерарх — архиепископ Гродненский Артемий, который не только поддерживал клириков своей епархии в их деятельности за справедливость и мир, но также публично выступал против несправедливости, насилия и политической инструментализации Церкви.

Уже 18 сентября 2020 года впервые произошло задержание православного священника — им оказался о. Владимир Дробышевский из Гомеля. Впоследствии он получил сначала десять, а потом еще пятнадцать суток ареста за «нарушение установленного порядка проведения собрания, митинга, уличного шествия, демонстрации, пикетирования или иного массового мероприятия»¹¹. Дробышевский, клирик Гомельской епархии Белорусской Православной Церкви, стал известен своим выходом на одиночный пикет в священнической одежде с самодельным плакатом с надписью: «Остановите насилие!» 14 августа 2020 года.

Несмотря на репрессии против гражданского общества в целом и независимого церковного движения в частности, импульс белорусской революции придал последнему сильную динамику. У православных никогда не было сильных религиозных НГО, за исключением пролайф-организаций¹², но уже была вовлеченность в разнообразные и часто пересекающиеся неформальные сети и пространства общения и сотрудничества, такие как священнические, семинарские, молитвенные чаты, хоры, молодежные братства, чаепития после Литургии и т.д., теперь же эти сети и группы обрели политическое значение.

Через эти группы информация об аресте или обыске на квартире священника могла молниеносно распространяться и становиться достоянием гласности, в рамках этих практически неорганизованных групп могли устраиваться акции прямого действия, такие как написание петиций или открытых писем священноначалию¹³, записи общих видеовыступлений, акции солидарности с преследуемыми священниками или православными политзаключенными. Одно из таких видео — «Православные христиане Беларуси за мир, свободу и справедливость, против насилия и беззакония»¹⁴, опубликованное в октябре 2020 года, стало вирусным.

Написание петиций, видеосъемка требует от активистов выработки богословских аргументов по спорным вопросам, вложения вопросов, которые затрагивают совесть, и нравственных интуиций в понятия, которые будут совместно формулироваться и разделяться; а также развития коммуникативной стратегии, чтобы делиться этими идеями и убеждениями с другими православными, с иерархией и обществом в целом, чтобы объяснить социальное применение собственной веры развернуто и привлекательно, но и не слишком политизированно, оставаясь в рамках христианского этоса. Такого рода взаимодействия стимулируют создание самостоятельного мирянского сообщества и способствуют повышению богословской компетентности и общественной осведомленности о православии, а также содействуют видимости мирян, в том числе женщин, как представителей их церковных общин.

Очень часто эти взаимодействия также происходят в качестве альтернативы и даже вопреки иерархии. В целом иерархия испытала катастрофическое падение авторитета с 2020 года: сохранение лояльности репрессивному режиму, оправдание насилия со стороны органов внутренних дел, отказ возвысить голос в поддержку преследуемых священников и даже наказания священников за их общественную деятельность, если те находятся на демократических позициях, а в противном случае — поощрения и награждения тех, кто активно поддерживает режим¹⁵.

Направленность руководства Православной Церкви на сохранение иерархической дисциплины, стабилизируемой и поддерживаемой вертикальным давлением, монополизирующей право представлять Церковь и публично выступать от ее имени, уже не находит понимания среди духовенства и мирян. Белорусская революция, запустившая процесс рефлексии о важности демократических процедур в государстве и необходимости гражданского общества как противовеса институтам власти, также повлияла на аналогичную рефлексию о церковных структурах и лидерстве. Отсутствие какой-либо обратной связи между иерархией и народом, оставляющее последний без каких-либо легальных механизмов выражения собственных надежд и разочарований, усиливает отчуждение между ними.

Давление и сужение пространства для самовыражения церковных профессионалов и активистов, дисциплина, вступающая в конфликт с совестью, а также репрессии приводят к «утечке мозгов» из официальных церковных структур в самостоятельное церковное сообщество, для которого они могут стать точками сборки.

Доверие было подорвано и высоким уровнем лицемерия со стороны первых лиц Церкви, примером чему стало смещение с поста правящего архиерея честного белорусского православного иерарха — архиепископа Гродненского Артемия в июне 2021 года под заведомо ложным предлогом: якобы «по состоянию здоровья»¹⁶.

Однако после начала репрессий многие из таких сетей стали «тайными» и «подпольными» — администрирование Telegram-чатов или оставление комментариев на политические темы зачастую рассматриваются как «экстремистская деятельность». Например, православный священник Владислав Богомольников, преподаватель Минской духовной академии, с 31 августа 2022 года отбывал четвертый подряд административный арест за репост в Telegram; протоиерей Сергий Лепин получил официальное предупреждение от прокуратуры за свой пост в Facebook в ноябре 2020 года; в октябре 2021 года иконописец Константин Прусов из Гомеля был арестован за репост в чате с YouTube¹⁷.

Православные верующие Беларуси также активно участвовали в различной экуменической деятельности, сотрудничестве и кампаниях. В результате социально-политического кризиса отношение православных к другим христианам существенно изменились, открыв горизонты за пределами типичного православного эксклюзивизма. Молчание православных иерархов и их неспособность осмысленно и пророчески реагировать на кризис подтолкнули православных к тому, чтобы прислушиваться также к голосам католических иерархов и протестантских пасторов, находивших слова поддержки, утешения и правды, так необходимые людям, пережившим пытки, аресты, увольнения, унижения. Православные научились выражать солидарность с другими гонимыми христианами: в качестве одного из таких примеров можно назвать кампанию «Православные солидарны с митрополитом Тадеушем Кондрусевичем» — римо-католическим лидером, которому власти отказали в возвращении в Беларусь 31 августа 2020 года¹⁸.

2. Желто-синий 2022: солидарность с Украиной как новый импульс

Когда 24 февраля 2022 года вспыхнула российская агрессия против Украины, активное церковное сообщество внутри Беларуси оказалось в условиях, когда все публичные выражения позиции, кроме лояльности режиму, подверглись тотальной зачистке. Даже те православные пророческие голоса, которые в 2020 году обличали насилие и несправедливость в стране, казалось, замолчали. Архиепископу Артемию понадобилось почти полгода, чтобы открыто заявить в одном из интервью от августа 2022 года о солидарности с украинским народом, страдающим от российской агрессии, которую он квалифицировал как «нехристианскую» и охарактеризовал позицию руководства РПЦ относительно войны как «не от Духа Святого»¹⁹.

Что до всех остальных православных иерархов, то они предсказуемо воздерживались от каких бы то ни было заявлений с осуждением российской агрессии — более того, иногда даже подвергали прещениям тех своих клириков, которые делали подобные заявления. Митрополит Вениамин, новый Предстоятель БПЦ, который часто рассуждал о единстве русского, украинского и белорусского народов вплоть до сравнения этого единства с единством Святой Троицы²⁰, принял очень скромное обращение «в связи с ситуацией в Украине»²¹. Он сравнил войну с «семейным конфликтом» между «братскими народами», призвал «помнить о единой купели Крещения, нашем общем духовном наследии, наших святых» и, конечно же, помолиться. Даже епископы украинского происхождения, служащие в южных епархиях, граничащих с Украиной (Брестская, Туровская и Гомельская епархии) не нашли слов, чтобы осудить войну.

Это можно объяснить отсутствием самостоятельности белорусских православных епископов как по отношению к церковному центру в Москве, так и по отношению к белорусскому режиму. Опасно выражать солидарность с Украиной, пока руководство РПЦ и Патриарх Кирилл в частности занимают лояльную путинскому режиму позицию в части оправдания военной агрессии, а белорусский режим участвует в этой агрессии, отдавая под ее нужды территорию, инфраструктуру и усилия пропаганды. Опыт 2020 года показал, что любой епископ, заявления которого выходят за рамки дискурса Московской Патриархии или политики белорусского режима, сталкивается с угрозой давления и санкций против него даже при наличии народной поддержки, а также оказывается без поддержки собратьев-архиереев. Единственным обстоятельством, которое бы открыло окно возможностей для такого шага, было бы изменение официальной политики или турбулентность, затрагивающая хотя бы одну из заинтересованных сторон — либо в Москве, либо в Беларуси.

Такое отсутствие солидарности вызывало недоумение у украинских православных, особенно из епархий на севере Украины, граничащих с Беларусью, откуда Украина интенсивно обстреливалась и атаковалась российскими войсками. Ламентации и воззвания клириков Украинской Православной Церкви из Ровенской²² и Сарненской²³ епархий с призывами к Белорусский Православной Церкви возвысить свой голос и встать на защиту многострадального украинского народа остались без ответа. Белорусское духовенство и деятельные миряне в этих условиях оказались в затруднительном положении. Во-первых, открытое выражение сочувствия украинскому народу вызвало серьезные риски. Пока власти обеспечивали вторжение, а государственная пропаганда активно вырабатывала антиукраинскую повестку, демократическое движение выступило против войны, и, таким образом, антивоенная позиция стала в белорусской публичной сфере четким маркером нелояльности и протеста. Поэтому даже малейшее публичное осуждение войны было рискованно и могло закончиться репрессиями со стороны государственных и церковных властей²⁴. За стояние с цветами возле вокзала во время стихийной антивоенной демонстрации 28 февраля священник Михаил Маруго из Минска был задержан и получил 13 суток ареста, в течение которых подвергался пыткам.

В самих церквях не было предусмотрено пространство для какого бы то ни было выражения солидарности с Украиной, даже в богослужебной жизни. Официальные публичные молитвы, предписанные Москвой, формально будучи молитвами «о восстановлении мира», были насыщены пророссийской политической повесткой, перекладывая ответственность за войну с России на «иноплеменные языки», «на Святую Русь ополчающиеся»²⁵. В то же время альтернативные молитвы были запрещены. Многие священники в разных епархиях пытались изменить текст молитвы или тяготели к использованию более нейтральной официальной молитвы за мир в Украине, использовавшейся с 2014 года, но и церковные, и государственные структуры принимали меры для пресечения такой практики. Например, архиепископ Гродненский Антоний, молодой архиерей, вступивший на кафедру после насильственного смещения архиепископа Артемия, дошел до того, что запретил своему духовенству молиться за Украину любым другим способом, кроме официальной молитвы. Также имеются сообщения об идеологических работниках и сотрудниках спецслужб, присутствовавших на богослужениях, чтобы проверить, какая молитва используется, поминается ли имя Патриарха Кирилла и что проповедуется в храмах. За социальными сетями, так же как за молитвами и проповедями, следили идеологические ведомства, спецслужбы и провластные активисты. К примеру, одна из таких активисток донесла в органы внутренних дел на священника Андрея Ноздрина из Гродно, и с ним была проведена «профилактическая беседа о соблюдении законодательства и недопущении совершения экстремистских правонарушений и преступлений». А в мае 2022 года его уволили со всех должностей в Гродненской епархии: настоятеля прихода святителя Спиридона Тримифунтского в г. Гродно, руководителя епархиального миссионерского отдела и главы комиссии по вопросам физкультуры и спорта.

Социальная работа с целью помощи украинским беженцам вне официальных рамок — к примеру, поддержка беженцев, насильственно депортированных в Россию с оккупированных территорий и пытавшихся переселиться далее в Европу через Беларусь, также преследовалась. Православный священник Владислав Богомольников, который по собственной инициативе собирал деньги для украинских беженцев, был обвинен в оказании финансовой помощи Вооруженным Силам Украины, брутально задержан на своей квартире 31 августа 2022 года и впоследствии приговорен к 44 суткам ареста*. Пропаганда травила его как «экстремиста», ему угрожали уголовным делом.

Коллективные действия, даже такие, как молитвы, также были под запретом. Например, когда группа православных солдатских матерей пригласила других матерей прийти 3 марта 2022 года на совместную молитву Богородице у Ее чтимой Минской иконы за рядовым всенощным бдением в минском соборе, молитва была воспринята властями как массовая демонстрация. Собор был оцеплен спецтехникой органов внутренних дел, а войти в него было возможно только после проверки документов на входе и милицейской видеосъемки. На самом бдении присутствовало множество омоновцев в штатском и милиционеров с рациями, постоянно перемещавшихся по церкви. Несмотря на отсутствие лозунгов и плакатов, а также на то, что богослужение не отклонялось от традиционного порядка, четыре прихожанки были задержаны и доставлены в отделение милиции. Два журналиста, супруги Диана Середюк и Евгений Батура, прибывшие для освещения молитвы в СМИ, были задержаны около собора до начала службы и получили 15 суток ареста по факту нахождения у храма.

С одной стороны, молчание белорусской иерархии и поддержка вторжения со стороны руководства Московской Патриархии, сужение публичного пространства, высокие риски, связанные с выражением антивоенной позиции, ограничили ее выражение со стороны православного народа. В то же время общественная пророссийская и провоенная позиция не встречала препятствий ни со стороны церковных властей, ни со стороны режима, а скорее приветствовалась ими. Такую позицию озвучили те же белорусские священнослужители, которые поддержали режим Лукашенко в 2020 году, — вроде протоиерея Андрея Лемешонка из Елисаветинского монастыря в Минске или архимандрита Саввы (Мажуко) из Никольского монастыря в Гомеле. Последний, к примеру, утверждал: «Русский мир лучше русской войны! Хотя и то, и другое мы делаем по справедливости»²⁶.

Однако, с другой стороны, эти негативные факторы парадоксальным образом служили дополнительным мотивом для артикуляции требований личной христианской совести дистанцироваться от равнодушия, лицемерия и поддержки войны церковным руководством, а также оправдать законные ожидания солидарности и поддержки, которые украинский народ, в том числе украинские православные, возлагал на соседний народ — своих братьев и сестер. Очень часто антивоенная позиция была связана и с критикой провоенных священников, и иерархии Церкви в целом.

Попытки бывшей УПЦ Московского Патриархата дистанцироваться от Москвы нашли свое осуществление в таких формах, как 1) отказ от поминовения в качестве Предстоятеля Патриарха Кирилла, не скрывавшего энтузиазма и поддержки так называемой «военной операции» и восхвалявшего президента России Путина; 2) изменение юрисдикции — около 10% приходов УПЦ по собственному выбору или (в отдельных случаях) под давлением принимали решение перейти в Православную Церковь Украины, к недавним «врагам»; 3) наконец, после 27 мая, Украинская Православная Церковь во всей полноте, до войны хранившая верность Московскому Патриархату, решила на Соборе отделиться от церковного центра в Москве.

Всех этих возможностей в Беларуси не было, поэтому процесс дистанцирования шел на низовом уровне и был маломасштабным. Во-первых, шок от начала войны, тем более, что это произошло с территории Беларуси, и страх более активного участия белорусской армии в войне вызвали протестные настроения. Многие клирики разместили в своих соцсетях антивоенные заявления и декларации, преимущественно в режиме «только для друзей», и в основном против участия Беларуси в агрессии. Некоторые священнослужители внутри Беларуси имели мужество высказаться открыто — священники Сергий Лепин, Андрей Ноздрин, Георгий Глинский, диакон Дмитрий Дудкин. Несколько священников поставили свои подписи под обращением священнослужителей Русской Православной Церкви с призывом к примирению²⁷. Были хоры, которые отказывались петь многолетие Патриарху Кириллу. Православные верующие из Беларуси инициировали обращение к Патриарху Кириллу с призывом сделать всё возможное, чтобы остановить российскую агрессию:

«Именно в этом Ваша историческая миссия как Предстоятеля Русской Православной Церкви. Именно за действия и слова в эти дни придется давать ответ на Страшном суде Христовым. Именно сегодня уже совершается этот Страшный суд! Страшный суд, в котором каждый из нас выбирает сам — с какой стороны от Господа мы станем и какой плод ему принесем. Это Страшный суд для всей нашей Церкви, ключевой момент, который определит ее судьбу в будущем»²⁸.

Для многих белорусских православных в начале войны своего рода сборной точкой протеста, которая виделась надежной, была апелляция к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Репосты высказываний епископов и духовенства этой Церкви, а также официальных заявлений, таких как обращение Синода Украинской Православной Церкви от 28 февраля²⁹ и обращение Блаженнейшего Митрополита Киевского Онуфрия от 24 февраля³⁰, стали средством выражения собственной позиции без риска быть обвиненными в политизации, хотя даже это было не столь безопасно, как может показаться. Например, когда на официальную веб-страницу главного православного собора Беларуси была добавлена антивоенная заставка со ссылками на эти два официальных заявления³¹, последовала немедленная реакция со стороны белорусских спецслужб, пришедших в собор на расследование. Пресс-служба Белорусской Православной Церкви сообщила, что сайт был взломан, а опубликованная информация является «политической» и «не имеет ничего общего с официальной позицией». Позже эти слова были удалены из текста³², а затем был удален и сам релиз.

Маломасштабный массовый протест священников и верующих, мотивированный их христианской совестью и убеждениями, имеет зачастую стихийный, неорганизованный, партизанский, индивидуальный характер. Он включает небольшие сообщества друзей с высоким уровнем взаимного доверия. Очень часто такие дружеские группы строятся не по конфессиональному принципу, могут быть экуменическими или даже не связанными с религией. Такая активность менее заметна в публичной сфере, о ее проявлениях стало известно в основном после задержаний и арестов вовлеченных лиц. В то же время она создает множество самостоятельных «спящих ячеек» и «точек напряженности», которые играют роль поддержки для своих членов и могут стать достоянием общественности, когда откроется очередное окно возможностей.

* Владислав Богомольников в результате провел в пыточных условиях Окрестина 100 суток административного ареста.

Библиография

Тэгі