Маляваныч: С сожалением увидел, что церковь используется для удержания власти людьми нечистоплотными
Александр Жданович в интервью «Салiдарнасцi» – о моральном выборе, вере и мечтах.
Этот актер для нескольких поколений белорусов навсегда останется добродушным «Маляванычам» из «Калыханкі». Да и сам Александр Жданович понимает, что это роль, которая останется «после него». Собеседник, у которого философский склад ума, поделился, как изменилась его жизнь за последний год.
— Прошлой осенью вы оказались на сутках в Жодино. Не жалели потом о своем решении поддержать протест? Каких у вас было больше эмоций после тех событий — позитивных или негативных?
— Я влился в протестное движение не сразу. Это был действительно выбор, который дался непросто, потребовал серьезной внутренней работы, пересмотра накопившихся за жизнь представлений и догм. Но я не жалею ни о чем.
Сейчас можно услышать мнение, что все было не так и все было напрасно, что не стоило и начинать. Я с этим не согласен. Меня события последнего года изменили, заставили думать и действовать, дали новый опыт, который всегда будет со мной. В этом и есть главный позитив.
Да, много боли, разочарований, но видимо так устроена жизнь: все новое рождается в муках. И за все нужно платить.
— Поменял ли вас как-то последний год? Пересмотрели ли свои взгляды на жизнь? Может, что-то показалось более важным, а что-то — менее?
— Еще раз убедился, что несмотря на уже немолодой возраст, я остался внутренне гибким человеком, способным реагировать на те события, которые происходят вокруг меня.
Из всех многочисленных авторитетных голосов, которые слышу вокруг, доверяю тому мальчишке, который живет во мне, и прислушиваюсь к его тихому голосу. После всех бурь и активных звуковых сигналов, летящих из разных сторон, он остается простодушно звучать во мне…
Наверное, этот голос можно назвать совестью.
— Я знаю, что вы православный верующий. За последний год ваша вера в Бога не потерпела?
— Мой путь был связан прежде всего с поиском смысла жизни, с поиском истины, их ищут большинство молодых людей. В моем приходе к вере не было влияния традиции или чьих-то авторитетов.
В детстве я был крещен в католичество, похоже, весь мой род был католическим. Но в 32 года принял православие. К этому решению шел долго, оно не было случайным.
Ничего выше того, что предлагает Христос в православной вере, я не видел. Регулярно причащался, исповедался. Большое влияние оказал пример моей жены Людмилы, которая пришла в сестричество Свято-Елисаветинского монастыря.
События августа 2020-го и последующие за ним вызвали у меня много чувств и мыслей. С сожалением увидел, что церковь, призванная Христом, ее основателем, нести в мир и сохранять непреложные, и в общем-то простые истины — не убей, не укради, не лги, — используется для манипуляции сознания и удержания власти людьми нечистоплотными.
За высокими, и в какой-то мере правильными словами о духовности, — стоит слепота и нежелание видеть реальную жизнь, насилие, ложь, беззаконие.
Когда я хотел познакомить моих православных друзей с реальными фактами чудовищного насилия над людьми, у них в ответ были готовы клише, они отмахивались. При этом оставались добрыми людьми, которых волнует, например, судьба бездомных животных. А сломанные судьбы сотен тысяч людей, наших соотечественников, брошенных в тюрьмы, вынужденных уехать с родины, убитых, униженных, — для них не существовало.
Я увидел такое удобное православие с читанием акафистов, крестными ходами, что само по себе хорошо, но при этом с нежеланием видеть реальные «больные» вещи, которые творятся вокруг. Перекладывание ответственности за то, что происходит в твоей стране на некие абстракции вроде: «На всё божья воля» и т.д.
Божья воля, конечно, есть, но она связана с реальной жизнью, на которую надо как-то реагировать…
Это не могло не отразиться на моем отношении к вере. К сожалению, я вижу в себе и внутренние потери, связанные с этим, но надеюсь, что это такой период перезагрузки, и если мой «внутренний мальчишка» будет желать истины и правды — Бог не оставит его.
То, что сейчас происходит с церковью, мне напоминает период начала 20 века в России, когда во многом вера насаждалась государством. То, мне кажется, происходит сейчас и у нас.
Нельзя заставить любить Бога (и власть!) с помощью пропаганды и переписывания истории в школьных учебниках. Рано или поздно правда прорастет, как трава сквозь асфальт и бетон.
— За последнее время вы приняли участие во многих проектах. Насколько они для вас важны, как те же «Казкі»?
— Кто его знает, что-то самому себе кажется важным, но проходит время и не остается и следа от этой «важности», а бывает наоборот.
С моим Маляванычам, наверное, так. Я на него «не ставил», а похоже по результату «это всё, что останется после меня, это всё, что возьму я с собой».
Да, пожалуй, еще «Маленький принц» с ребятами из интерната.
— Немного про личное: остаетесь ли вы в Беларуси? Если да, то не рассматривали ли вариант с эмиграцией?
— Я тут. Что значит быть «тут»? Недавно прочел интересное сравнение: это значит жить в комнате, зная, что где-то под кроватью спряталась ядовитая змея, которая может укусить в любое мгновение.
Можно ли жить в такой комнате? Наверное, можно. Что дает это? Возможно, воспитывает какое-то экзистенциальное отношение к страху, преодолению его.
— Вас уволили из Русского драматического театра имени Горького. Насколько тяжелым ударом это стало? Не разочаровались в людях, с которыми столько лет работали?
— Когда я забирал трудовую книжку, в ней была одна запись: «Принят в 1985 году». 36 лет! Но вот удивительно — прошло уже почти полгода, а в душе нет никаких сильных эмоций, никаких сожалений. Наверное, произошло то, что должно было произойти.
Мне не на кого обижаться: каждый пошел своим путем — коллеги своим, а руководство? Оно никогда не было самостоятельным, всегда делало то, что было приказано сверху, чтобы удержаться на своей ступеньке.
Я чувствую себя свободнее.
— Что вас сейчас больше всего беспокоит и о чем мечтаете?
— Беспокоит то, что все чаще ищу очки, когда они у меня на лбу. Что становлюсь ленивее и глупее.
Хорошо, чтобы солнышко вставало по утрам, а пчелы приносили мед, старики улыбались, глядя как играют дети, чтобы все брошенные в тюрьмы поскорее вышли на волю.
А еще: чтобы все мы, кто увидел красоту, жертвенность, солидарность наших людей, не забывали этого. Чтобы мы стали народом, нацией, которая уважает себя и любит свою страну.
— Остается ли у вас вера, что все будет хорошо?
— Конечно, все будет хорошо! Но что такое результат? Это что-то законченное, безусловное. Самым безусловным фактом нашей жизни будет то, что каждый из нас умрет. И в чем результат?
Давайте смотреть на жизнь как на путь, у которого нет конца. Достоевский сказал: «На земле все начинается, но ничего не заканчивается». И в чем наша победа или поражение?
Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь
Но поражение от победы
Ты сам не должен отличать.
Но должен не единой ноткой
Не отступаться от лица
И быть живым, живым и только
Живым и только до конца.
Когда в августе 2020-го многие давали прогнозы и жадно спрашивали друг у друга: когда мы победим? Через месяц? К Новому году? И теперь, когда те же люди говорят «Мы проиграли! Все пропало!», я вижу незрелость такого мышления. И хочу ответить поговоркой: «Они думали, что похоронили нас, но они не знали, что мы семена».
Произошло то, что должно было произойти, и что было подготовлено предыдущими событиями. И ничто доброе не было напрасным. И даже наши ошибки. Жизнь будет продолжаться, и она сильнее наших прогнозов и желаний.
Прожить бы только ее «по совести», как говорил и жил, например, наш прекрасный соотечественник Василь Быков. Поэтому, даражэнькия беларусы, все будет хо-ро-шо!
