Сергей Чапнин: «Церковь сдулась. Что осталось?»
В первый день Великого поста вполне уместно вспомнить о Русской православной церкви. Где она? Как можно описать ее присутствие в публичном пространстве в последнее время? Я бы сказал, что ответ будет неожиданным: «Она просто сдулась». Но не это главное. Главное, что этого никто особо не заметил. Оказалось, что официальная церковь сейчас никому — ни обществу, ни государству — особо не нужна. И это произошло не в результате какого-то громкого скандала, а как-то… само собой.
Стоит оговориться, что официальная церковь — это не только административная структура, но и православно-имперская идеология. Горе тем священникам и мирянам, которые ее не разделяют. Мирян-то просто запишут в «либералы», а вот священники должны или скрывать свои взгляды, или готовиться к неминуемым репрессиям. И некоторые этих репрессий не боятся.
Дела идут, контора пишет
На самом деле в официальной церкви всё работает: патриарх Кирилл регулярно служит и проповедует, синодальные отделы рассылают документы и принимают отчеты, бухгалтерия считает деньги. Вроде всё как всегда. Однако возникло ощущение полной никчемности такой церковной жизни: кому и зачем вся эта рутина нужна, если сегодня у официальной церкви нет ни серьезных инициатив, ни слов поддержки и утешения, ни гражданской позиции.
Много лет государство разными способами поддерживало и защищало официальную церковь, кормило ее деньгами, надувало с помощью государственных СМИ. И казалось, что механизм налажен, насос работает исправно: русский мир, традиционные ценности, православно-патриотическое воспитание… Одно сменяло другое, и каждый раз к церкви возникал общественный интерес. Казалось, что некоторая польза от церковных инициатив все-таки может быть (хотя впоследствии выяснялось, что не особо).
Теперь, когда патриарх Кирилл лишь изредка покидает резиденцию в Переделках, получается, что официальная церковь замкнулась в себе, превратилась в закрытую корпорацию, весь смысл которой в обрядах, ритуалах и административном управлении своими сотрудниками и своей недвижимостью.
Это обратная сторона церковной реформы, которую Кирилл провел с целью предельной концентрации власти в руках патриарха. И эта реформа не встретила особого сопротивления. Очевидно, что патриарх копировал президента. Разница лишь в том, что президент управляет большой страной, а патриарх управляет Церковью, в которой чуть более 20 000 приходов и менее 40 000 священников и монахов.
Другая церковь тоже есть
И все-таки власть патриарха не абсолютна. Епископы, особенно молодые, будучи бенефициарами системы, пока все помалкивают, а вот среди священников далеко не все настроены однозначно лояльно.
Они публично возмущаются беззаконной расправой над фигурантами «московского дела», они пишут открытые письма в поддержку христиан Белоруссии, которые вышли на гражданское протесты. Более того, они сами выходят на акции в поддержку Навального и Фургала.
Смелых священников власть задерживает, штрафует, не стесняется судить и подвергать административному аресту. В Хабаровске 20 суток административного ареста (КоАП ст. 20.2 ч. 8.) получил протоиерей Андрей Винарский, который и прежде получал штрафы за участие в акциях в поддержку губернатора Фургала.
Арест священника накануне Великого поста — это очень символично. По всей видимости, власть боится, что священники, невзирая на конформизм патриарха и епископата, выступят на стороне протестующих. Силовики посылают церкви ясный сигнал: придержите своих, репрессии будут против любых выражений протеста, исключений не будет. Священников тоже будем сажать, пусть они в сане и с длинной бородой.
Надо подчеркнуть, что священник как гражданин воспользовался своим конституционным правом (ст. 31) и российское законодательство не нарушал. Наоборот, судебная власть, принявшая решение о привлечении к административной ответственности, действовала по сути беззаконно, на основании тех установлений, которые противоречат Конституции, и свидетельств, которые не дают оснований для принятия подобного решения.
И здесь примечательно поведение прямого начальника протоиерея Андрея — епископа Биробиджанского и Кульдурского Ефрема. Он испугался и моментально снял священника с настоятельской должности в двух сельских храмах «во избежание срыва богослужений Прощеного воскресенья, Первой седмицы Великого поста и последующих служб». Хотя мог бы просто, без указа и без лишнего шума прислать священника временно послужить.
Через день после указа епископ Ефрем произнес замечательные слова в проповеди на Прощенное Воскресенье: «Желая получить благое от Небесного Отца и Нелицемерного Судьи, мы должны поступить с окружающими нас людьми так, как хотим, чтобы с нами поступил Бог».
Есть еще шанс, что епископ Ефрем не только общими словами (их цена нынче невелика), но и делами будет проповедовать Евангелие. Пусть он пока не произнес слов поддержки и ободрения арестованному, не выразил готовности посетить арестованного и принести ему передачу с продуктами и книгами, но впереди еще больше двух недель. Он может набраться мужества и посетить священника в изоляторе временного содержания. Это будет достойный поступок.
А пока можно сказать, что указ об отстранении от должности написан довольно мутно: о новом статусе священника в указе ничего не говорится и, возможно, это связано с тем, что епископ боится светской власти. Если спецслужбы надавят, он протоиерея Андрея на прежнее место не вернет, отправит на самый бедный приход епархии, да еще и зарплату за 20 дней ареста не заплатят — пусть поголодает, а если все будет тихо и священник принесет раскаяние и пообещает больше на митинги никогда не ходить, то благое расположение епископа вернется, а вместе с ним и настоятельство.
Абсолютная власть епископа
И это не преувеличение. Епископ обладает буквально безграничной административной властью над подчиненным ему духовенством. Устав РПЦ никаких ограничений для такой власти не устанавливает. Возможны любые манипуляции и злоупотребления со стороны епископа. Суд в епархии тоже прямо подчинен епископу, поэтому независимого от власти епископа суда в церкви нет. Так что бесправие священников — это бесправие в квадрате. Все построено на личной лояльности, преданности священника епископу. Если епископ считает, что этой преданности у священника нет, то судьба подчиненного будет печальной.
И зная все это, протоиерей Андрей Винарский поступил не по церковным правилам, а по совести. И он не одинок. Вопрос в том, что дальше будет происходить с теми, кто озабочен не тем, как «стать старцем» или вписаться в заданную идеологическую модель, а как жить по евангельским заповедям. Парадоксально, но это теперь в прямом смысле слова задача для оппозиции. Вспомним последнее слово Алексея Навального на суде, где он признался, что заповедь «блаженны алчущие и жаждущие правды» он воспринимает как своего рода «инструкцию к деятельности».
Официальная церковь, которая тихо топчется в тени властных структур, вряд ли сможет вновь привлечь к себе внимание. Ее единственный шанс — обрести свой собственный, самостоятельный голос. Но хватит ли у нее смелости?
