Сергей Чалый: «Из закона — в царство любви»

Интересный вопрос по поводу метафоры, которую использовал писатель Виктор Мартинович у себя в соцсетях. Там позиция из серии «Как сложно быть Пифией», как сложно ему быть предсказателем того, что ничего не получится и ничего не случится. Он говорит о том, что всё, что мы сейчас переживаем, можно рассматривать в рамках античного мифа об Эдипе. Фатум, судьба, рок, которые влачат героя — такая античная трагедия.

Что можно сказать по этому поводу? В 2010 году накануне выборов у меня был текст на «Еврорадио», который оказался довольно скандальным и тогда его не поставили в эфир, потому что там были не очень лицеприятные оценки кампании «Гавары праўду» Владимира Некляева. Я там тоже говорил, что мы наблюдаем греческую трагедию. Но в чём она заключается? Я там приводил известную цитату о том, что в настоящей трагедии погибает не герой, а хор. Речь шла о том, что опасность грозит не только участникам политического процесса в виде кандидатов или членов штабов, но и «хору», который является олицетворением на сцене публики. Собственно, так оно и случилось — это «кровавое воскресенье» 19 декабря и было, пожалуй, таким вот событием античного хора.

Почему я не могу согласиться с этой метафорой сейчас, хотя я её полностью разделял десять лет назад? Почему я не согласен с использованием античных метафор? Дело в том, что за это время наше общество в политических процессах очень сильно продвинулось. То, что мы наблюдали в 2020 году — это была не античная история, а новозаветная. И пускай по жанру своему это даже и трагедия — хотя сейчас сложно говорить, история ведь не завершена, пьеса до сих пор пишется — в отличие от предыдущих событий, когда герой погибал, идя против предопределения, против неумолимого рока судьбы, это история освобождения. Мы вырывались из царства необходимости в царство свободы. Это история вырывания из дурной бесконечности. Сама онтология античного мира предполагает наличие демиурга, который из предвечной материи что-то постоянно лепит, но по-настоящему этот мир не меняется. Метафора колеса, вечного возвращения, цикла — это и есть метафора античного мира, в котором человек не может ничего изменить. Опыт прошлого года, до сих пор незавершённый, показывает, как много на самом деле наши действия значат. Это новозаветная история, из закона — в царство любви. Вот почему мне не нравится, когда белорусские интеллектуалы пытаются занимать позицию античного или ветхозаветного пророка. Герой нынешнего времени — это фигура христологическая, фигура апостольская. Именно поэтому наши события столь современны и столь актуальны для всего остального мира. Именно поэтому мир, замерев, смотрит, что же у нас получится.»