Архиепископ Гродненский Артемий: «Нам сейчас нужно учиться ходить заново»
Православный архиепископ Гродненский и Волковысский Артемий (Кищенко) дал большое интервью миссионеру Руслану Яроцкому. Владыка Артемий рассказал о своём пути к вере, поделился своим видением положения православия в Беларуси, поразмышлял о преодолении советского прошлого, об отношениях церкви и государства, о проблемах и надеждах современных христиан. Ниже можно прочитать отдельные фрагменты интервью.
О том, где чувствует себя дома
«Остановись, прохожий, и почти мой прах, я уже дома, а ты ещё в гостях». Где бы мы ни были, мы все скитальцы на Земле. Но лучшее место для скитания — это Беларусь. Когда я учился в Ленинграде, это было что-то особенное — приехать из Советской Беларуси и столкнуться с интеллигенцией, с инакомыслием, с диссидентами, с религиозными лидерами, с отголосками того потенциала, который имела Церковь в старые времена. Но потом человек взрослеет и всё равно его тянет в родные места, чтобы применить то, чему смог научиться. Пока я жил в Беларуси, никогда не бывал в Гродно. Есть такая тенденция, что западные города более свободолюбивые, самовыражение народа в них бывает более ярким. Можно сравнить Питер и Москву, Львов и Киев. Гродно — западная столица, он постепенно стал для меня родным городом. И теперь, когда я говорю «едем домой», это значит, что едем в Гродно.
О том, как стал епископом
Когда я ещё в Минске жил, у меня был духовник в Псково-Печерском монастыре, такой схиигумен Савва, я к нему ездил на исповедь и за советами. И как-то я определился, что буду поступать в семинарию. Но я не планировал быть священником, я хотел получить знание о Боге. Наша семья была нецерковная, никто меня не воспитывал в христианстве. И где-то в седьмом-восьмом классе я интуитивно почувствовал Божье присутствие. Чувствуешь, что «только в Боге упокаивается душа моя» (Псалом 61). И для углубления этого познания Бога мне хотелось поучиться в духовной школе. Для некоторых одноклассников главное было за время учёбы собрать материалы для проповедей, а я этим не занимался, я не собирался рукополагаться. Думал, буду библиотекарем в епархиальном управлении, например. В монастыре был послушником-электриком, мне это нравилось. Как говорится, во святые не лезешь, исполняешь свой долг. А уже потом, в Духовной академии так сложились обстоятельства, что позвал митрополит Антоний (Мельников) и сказал, что рукополагают меня в диаконы. Я это воспринял как призыв Церкви, но мне не очень-то хотелось, не потому что послужить Церкви не хотел, но боялся этой ответственности. Священник как хирург — вскрыть человека нетрудно, а что дальше делать? «Не навреди». Так же и со священнической хиротонией, попросил владыка Филарет и благословил на рукоположение в священники. А когда он мне сообщил, что Синод решил меня сделать епископом, я в восторге не был, просил его отменить такое решение. Но он меня благословил исполнять послушание. Когда приехал в Гродно, было сложно. Всё-таки в нашей Церкви нужны курсы подготовки архиереев, семинарии и Духовной академии не хватает. Это как знания медицины, но чтобы быть директором больницы нужны дополнительные знания. У греков такие курсы есть, есть кандидаты в епископы, потом их избирает народ — «аксиос» или «анаксиос», что скажут люди. А у нас каждый опирается на свою практику.
О теперешнем положении Белорусской православной церкви
Я ощущаю нас странствующими по пустыне. Мы знаем, что был вавилонский плен семьдесят лет, и столько же была советская власть в наших краях. Богоизбранный народ сорок лет путешествовал по пустыне, хотя от Египта до Святой Земли рукой подать. Это был период очищения от языческого уклада жизни, вымирало поколение рабов. Во время странствия рождались свободные люди, и уже из них формировалось новое общество, которое вошло в Святую Землю без рабовладельческих комплексов. С 1990 годов что-то похожее получается и у нас. Беларусь немножко запоздала, как последний велосипедист отстаёт. Сейчас мы ещё идём по пустыне в поисках Бога, мы ещё ищем Бога. И в этом поиске много искушений. Если в советские времена Церковь была лидером инакомыслия, то сейчас она это лидерство потеряла. Церковь много ругают, и справедливо ругают, но что такое Церковь? Это общество верующих, объединённых общей жизнью, и каждый крещёный является членом Церкви. Сказать «В Церкви всё плохо» — то же, что сказать «У нас в семье всё плохо», и каждый должен что-то сделать, чтобы плохо не было. Сейчас Церковь проходит реанимацию, ходит на костылях. И сейчас как раз формируется это новое поколение свободной молодёжи, которая меняет нашу церковную жизнь, и в Гродненской епархии это тоже видно.
О том, почему часто говорит о новомучениках и покаянии
Это продолжение того юношеского богоискательства. Ведь во что превратились Церковь и религия в нашей реальной жизни? В использование Бога в своих целях. В Евангелии отец бесноватого мальчика обошёл всех врачей, приходит к Иисусу и просит Его ему помочь. И что Иисус отвечает? «Всё возможно верующему». Основная масса приходит не за верой, не за изменением жизни, не за богопознанием, а просто — «помоги мне». Смысл воцерковления — преображение человека, изменение его сущности, изменение человеческой личности. А этого не происходит в нашей религиозной жизни, получается какой-то политико-идеологический субстрат с элементами религиозности. Бюро похоронных услуг с элементами религиозности. И чтобы вырваться из этого болота нужно покаяние в смысле изменения самой жизни. Мы дети атеизма, советские люди, мы воспитаны в звериных законах, в борьбе за выживание — «уничтожь врага», а не «борись со злом». Но нам сказано преображать зло в добро. Своей кровью, своей любовью, а не любовью того, кого мы ненавидим. Понять покаяние сложно, и каждый из нас обращается к святым за помощью. Самые близкие к нам святые — святые нашего времени. Вот например Серафим Саровский близко, Иоанн Кронштадтский ещё ближе. А новомученики и вообще совсем рядом. И когда изучаешь их жизнь, то понимаешь, насколько это важно. Читаешь записки батюшек, где они сами себя ругают, что они чиновники государственные, получают в казне деньги, от государства получают назначения на приходы, зависят от этой структуры, где в первую очередь важно быть образцовым чиновником. По-моему, патриах Тихон писал «Как я завидую мученикам древней Церкви!» И Господь дал им возможность пережить такой перелом. Батюшки эти были не сверхлюди, не инопланетяне, они были такие же противные попы, как и сегодня у нас по улицам ходят. Но они в трудную минуту не отступили и отдали свою жизнь за Христа. Это были единицы, основная масса ушла. Но на них надо ориентироваться, «вы — свет миру, вы — соль земли». Апостол Павел говорит «подражайте мне, как я подражаю Христу», а мы подражаем новомученикам, которые подражали самому Спасителю.
Об отношениях Церкви и государства
Между Церковью и государством идеальных отношений быть не может. Что такое государство? Это механизм насилия. Как у немецких философов — чудовище, которое всё пожирает. Мне нравилось, как патриарх Кирилл в бытность митрополитом Смоленским объяснял слова, что «всякая власть от Бога». Это иногда так преподносят, будто если власть есть, значит она Богом помазана и надо только руки целовать. Церковь этого не признаёт, она говорит, что от Бога — сам институт власти. Повреждённое грехом человечество не может быть бесконтрольным. Митрополит Кирилл это сравнивал с дорожным движением — если не будет регулировщика, то будут сплошные аварии. Смысл власти — руководить общественной жизнью. У нас власть, «кормчий», часто ассоциируется с «кормушкой», но в христианском понимании власти помазание на царство или священство символизирует самопожертвование. Тебе дана власть, за которую ты перед Богом ответишь. Князь шёл впереди войска с мечом, а не из Кремля или из бомбоубежища контролировал ситуацию по радио. Первый шёл, а не солдат бросал, их кровью заливая ситуацию. Поэтому власть — это пастырство, данное человеку, с которого Бог всё спросит. А Церковь не должна зависеть от сильных мира сего. Она должна свидетельствовать правду. Вот недавно посмотрел фильм «Царь» — руки трясутся (фильм рассказывает о святом Филиппе Московском, который выступил против жестокости царя Ивана Грозного и был за это убит — ХВ). Вот такая позиция должна быть у Церкви.
О попытках идеологизировать христианство
Я считаю, что вся история Церкви — это история нашего пленения, когда христианство превращается в идеологию и политику. Апостолы говорили Иисусу в Иерусалиме: «Посмотри на Храм»! Где что было сделано так идеально, как Иерусалимский храм? Всё служило богопознанию. Государственное устроение — на основе Храма, национальная идея — на основе Храма. Всё идеально, а Господь говорит: «Здесь камня на камне не останется». Потому что вы не поняли сущности, не поняли где небо, а смотрите только на землю. Та же история повторилась и в Византии, то же заземление религии. То же и в России. Митрополит Филарет Московский (1782 — 1867) говорил императору: «Вы поставили на колени Церковь, а следующими на колени станете вы». Всё в истории повторяется. Я всегда сравниваю Церковь с медициной. Мне не может главврач сказать, какой политики мне придерживаться, он не может мне какую-то национальную идею привить, это не его дело. Главврач только может мне привить здоровый образ жизни, он может спасти мою жизнь. «Спаси и сохрани» — это не про спасение от неприятностей, а про спасение сущности нашей жизни, которая оторвана от Бога и потеряла изначальный смысл. Вот предназачение Церкви — соль земли и свет миру. И каждый из нас призван быть исповедником Христа.
О политике
Я политикой не интересуюсь, согласен с мнением, что политика — это грязь. Вот у нас, допустим, есть несколько христианских конфессий. И часто ведующая конфессия при помощи власти пытается своих конкурентов подвинуть. Вот это — политика, нездоровая и нехорошая, которая к добру не приведёт. Живи по-христиански, чтобы за тобой сохранилось первенство, а не пытайся внешне его насадить. Политика, борьба за власть — дело нечистое. Я не говорю о политике, я говорю о принципе жизни. Что такое была советская политика, советская идеология? Человек уходит в сторону, это маленький винтик в большом механизме, и главное — чтобы механизм существовал. А я говорю, что главное — это человек, и чхать я хотел на этот механизм. Нет ничего выше в земных реальных условиях, чем образ и подобие Божьи, заложенные в человеке, чем человек как свободное существо и личность, как сопричастник внутренней божественной жизни Святой Троицы. Поэтому христианство на первое место ставит человека. Как у Достоевского — за каждую слезинку ребёнка общество несёт ответственность. А у нас за каждую каплю крови никто ответственности не несёт. Христа купили за тридцать сребренников — это цена раба, коза стоила дороже. Вот и вся политика — человек должен быть на первом месте. В больнице на одной койке лежит белый, на другой красный, зелёный, голубой — врач не спрашивает их расцветку, он смотрит, чем они ранены и как этим людям помочь стать на ноги. А остальные вопросы — это область светских институтов. Моя сестра покойная ухаживала за одним пожилым интеллигентным человеком, и он ей говорил: «Я сидел при поляках, я сидел при советах, я сидел при немцах». Нормальный христианин не может не сидеть ни при немцах, ни при поляках, ни при советах!
О том, какие вызовы стоят перед Церковью сейчас
Самое страшное, что сущность веры растворяют в вопросах этого мира, и наша задача — не дать Церкви раствориться. Церковь должна иметь свой голос, голос правды. В моём поколении часто главное было — приспособиться. «Не говори, что ты христианин, никому не показывай, вступи в комсомол, ты же не отрекаешься от Бога!». «Пионером будь, это которые иконы снимали, ничего страшного, ты же не снимаешь иконы!». А почему первые христиане не могли бросить горсть зерна на угли около статуи божественного Августа? Спрашиваешь порой: «А как это вы эти атеистические традиции поддерживаете, вы и ваши дети, вы ведь христиане, молодые и образованные?» И в ответ: «А что в этом плохого?» Ну, вы тогда последователи тех, кто убивал христиан и уничтожал Церковь. И сейчас тяжёлые моменты в нашей Церкви — это следствие тех гонений. Ведь христианство наше находится на Беломорканале, наши пастыри на Соловках лежат. А сколько на нашей земле погребено? К 1939 году ни одного храма не было открытого в Восточной Беларуси, тысячи священников были расстреляны. Нам сейчас нужно учиться ходить заново. Наша задача — сделать анализ церковной истории. Пленение царское, самодержавие мы испытали, знаем, что такое оккупационый режим, знаем, что такое безбожие. А вот как быть свободными христианами даже и понятия не имеем. Если каждый христианин будет спасаться, то зло не сможет существовать в нашей жизни. А если только «моя хата с краю», тогда, конечно… Нет, «я — христианин, поэтому извините, я в пионеры не пойду».
О любимых авторах
Дело в том, что начиналось наше богопознание фактически с книг. Первым источником были всё-таки «Радио Свобода» и BBC, где владыка Антоний Сурожский читал прекраснейшие проповеди. И другие уважаемые мною люди тоже, как владыка Василий (Родзянко), с которым я потом встречался. Я поражён проповедями отца Александра Шмемана, можно их найти в интернете. Он действительно как пророк, как боговидец, если можно так выразиться. В наше время Алексей Осипов перевернул сознание многих людей за последние десятилетия. Отец Андрей Кураев, что бы в его сторону ни говорилось, я к нему отношусь с уважением как к личности и как к христианину. Отец Георгий Митрофанов, Андрей Борисович Зубов к нам приезжали, прекрасные проповедники.
Об оптимизме и пессимизме
Трудно сказать, оптимист я или пессимист, но верю, что Господь нас не оставит. Каждая историческая эпоха даёт свой путь к познанию Истины. Самое главное, чтобы человек не заглушил голос совести. А совесть постоянно «блямкает» по нашему колоколу, призывая к покаянию. Не нужно чрезмерно утопических бросков, но не нужно и вот этого «чёрного православия» печального. Если читать деяния и послания апостолов — то это же гимн радости, «Радуйтесь! Радуйтесь! Радуйтесь!» А в Церкви всё «Плачьте! Приблизился день страшный!» Невеста ждёт Жениха и называет день встречи с Ним «Судным днём»! Что же это за невеста? Поэтому надо всё-таки радоваться, «Ей гряди, Господи Иисусе!» Первые христиане приветствовали друг друга словом «Маранафа» — «Господь грядёт скоро». Поэтому в чём я уверен, братья и сестры, что Господь уже идёт, потерпим ещё немножко!
Расшифровка текста — «Христианское видение»
